Владимир Камушек с виду - обычный деревенский житель. В честь поездки в столицу он нарядился в костюм и теперь немножко себя стесняется. Но разговор на тему веры постепенно помогает ему расслабиться. Впрочем, ненадолго: узнав, что в Думе ждут поправок, которые ограничат миссионерскую деятельность, Камушек снова будто каменеет. «Да не убоюся! На смерть за него пойду, на самые страшные муки», - произносит он вдруг с придыханием. «Он» - это Виссарион, в прошлом милиционер, а ныне лидер Церкви последнего завета. Она находится в первом десятке списка тоталитарных сект.

В России нет официальной статистики по сектантам: по разным оценкам, таких от 800 000 до 1,5 млн. Кроме виссарионовцев, в первых рядах мормоны - Церковь Иисуса Христа святых последних дней, свидетели Иеговы - Общество Сторожевой башни, сайентологи, Движение объединения Сан Мен Муна, Общество сознания Кришны…

Список тоталитарных сект - около 80 крупных и почти 1000 небольших - составлен Российской ассоциацией центров изучения религий и сект, которую возглавляет Александр Дворкин. Само словосочетание «тоталитарная секта» главный сектовед позаимствовал из французского законодательства - так там называют «авторитарную организацию, лидер которой, стремясь к власти над своими последователями, скрывает свои намерения под религиозными, образовательными, культурологическими и иными масками».

В российском юридическом языке термина «секта» нет вовсе. Поэтому и в поправках к закону о свободе слова, которые разрабатывает экспертный совет при Минюсте, возглавляемый все тем же Дворкиным, о сектах - ни слова. Новый термин поправкой не введешь - нужен новый закон. Но на его подготовку уйдет много времени, а проблема требует немедленного решения. «Поступает огромное количество жалоб от населения. По всей России проходят громкие судебные дела, связанные с деятельностью сект. Это уже невозможно игнорировать», - объясняет Дворкин. Поэтому с сектантством хоть и не напрямую, но борются - ужесточая поправками «ответственность за миссионерскую деятельность религиозных объединений».

ЧТОБ НЕ ОТКРЕСТИЛИСЬ

Одна из поправок обязывает человека, который занимается миссионерской деятельностью, иметь на это доверенность от своего духовного лидера. Главы тоталитарных сект, если их адепты попадают в сложную ситуацию, сразу начинают от них открещиваться, объясняет один из авторов поправок, член экспертного совета Евгений Мухтаров. «Такая поправка заставит сектантов нести ответственность за своих людей, - говорит он. - Она прекратит так называемую спонтанную и неупорядоченную религиозную агитацию в общественных местах».

Заниматься миссионерством в детских домах, школах и лечебных учреждениях теперь будет можно только с согласия руководителей этих учреждений. «Эти правила должны касаться всех, но с нашей точки зрения представителям традиционных религий будет легче получить такое разрешение, чем, к примеру, свидетелям Иеговы или сайентологам», - говорит Мухтаров. Звучит несколько наивно, поскольку и без поправок к закону очевидно, что попасть в класс миссионер сможет с благословения директора школы.

«Это только первый шаг! - уверяет Мухтаров. - По действующему законодательству я не могу помочь женщине, которая под влиянием психологических техник отдала квартиру своему гуру, а потом одумалась и захотела вернуть. Не могу привлечь к ответственности лидеров секты, которые своими речами о скором конце света совсем задурили голову 15-летней девочке и она совершила самоубийство». В дальнейшем религиоведы намерены лоббировать принятие закона, конкретно направленного против тоталитарных сект. В нем будет четкое определение, что это такое, и утвержденный перечень религиозных организаций, деятельность которых нуждается в особом контроле. Определять, какая организация является тоталитарной сектой, а какая - нет, будет религиоведческая экспертиза. Пока правоохранительным органам приходится действовать по наитию.

Милиции пришлось заняться сектами, когда в прошлом году при УВД создали отделы по борьбе с экстремизмом. Те, помолясь, взялись за новое дело. Но знаний не хватало. «После дела о ритуальном убийстве подростка в Ярославской области милиционеры стали вязать ни в чем не повинных готов, - рассказывает Евгений Мухтаров. - Мне пришлось долго объяснять сотрудникам УВД, что готы хоть и носят черное с черепами, но довольно безобидны». Во многих регионах милиционеры стали приглашать православных батюшек, чтоб те разъясняли, кто вредный, а кто нет.

Руководитель адвокатского бюро «Славянского правового центра» Роман Лукин считает, что существующих законов достаточно. «Есть статьи в УК за религиозный экстремизм, мошенничество, неоказание медицинской помощи - этого достаточно, чтобы привлекать к ответственности тех, кто отказывается переливать кровь своему ребенку, отнимает деньги и имущество у своих адептов, практикует ритуальные убийства», - считает Лукин. Принятие же специального антисектантского закона, по мнению Лукина, может привести к ущемлению прав всех, кто принадлежит к нетрадиционным религиозным движениям.

На местах постепенно приспособились бороться с сектами и с имеющейся законодательной базой. Так, осенью прошлого года Ростовский областной суд запретил свидетелей Иеговы в Таганроге. В Набережных Челнах прекращена деятельность организации сайентологов. В Южно-Сахалинске оштрафовали на 1,24 млн рублей пятидесятников: из Кореи приехали врачи, чтобы лечить членов общины, а разрешения на работу у этих врачей не было.

Сектанты не всегда демонстрируют готовность подставить вторую щеку - вместо этого они обращаются за защитой в Страсбург. И суд по правам человека часто принимает их сторону. В октябре прошлого года Европейский суд оштрафовал Россию на €20 000 за отказ регистрировать сайентологов как религиозную группу в Нижнекамске и Сургуте. А в феврале наложил на Россию штрафные санкции за гонение секты Муна.

«Ситуацию с сектами серьезно осложнил кризис: любая социальная нестабильность - хорошая почва для вовлечения во всякие духовные дебри, - говорит Александр Чаусов, руководитель новгородского антисектантского проекта "Гнев”, член прокремлевской "Молодой гвардии”. - С прошлой осени количество звонков от родственников людей, вступивших в секты, увеличилось в несколько раз».

Борцы с сектами признаются: их противники действуют все изощреннее. Во многих городах России организации сектантского толка открывают антинаркотические и антиалкогольные центры. Например, в школах Казани висят листовки, которые рекламируют центр сайентологов «Нарконон». Метод реабилитации наркоманов, который там практикуют, запрещен во многих странах мира.

Если раньше крупные секты искали поддержки у местных властей, то теперь они сами рвутся во власть, в бизнес-структуры, объясняет Александр Дворкин. В пример он приводит коммерческую компанию «Земляне», которая занималась строительством жилья, сдачей в аренду коммерческой недвижимости и сельским хозяйством. На собеседовании у соискателя спрашивали, готов ли он стать последователем Рона Хаббарда. Если нет, даже самое распрекрасное резюме не помогало - указывали на дверь, рассказывает Дворкин. Сейчас «Земляне» переименовались в «Союз Маринс групп», и в отделе кадров Newsweek заверили, что к сайентологии компания никакого отношения не имеет.

СЕТЬ И БРЕДНИ

Десять лет назад Александр Дворкин звонил иностранным коллегам и расспрашивал - что это такое к нам пришло. Теперь все наоборот: иностранные сектоведы и службы безопасности просят Дворкина предоставить информацию о наших сектах, которые проповедуют за рубежом.

Особенно европейцам пришлась по душе Анастасия - мифическая женщина, живущая в сибирской тайге и якобы обладающая паранормальными способностями. В Германии на встречи с Владимиром Мегре, основателем культа и автором серии книг об Анастасии, приходят тысячи последователей. Популярна сибирская Анастасия и в Голландии.

Шестидесятилетняя голландка Инге живет в Роттердаме в небольшом доме с садом. У нее Россия ассоциируется не с водкой и матрешками, а с волшебной женщиной Анастасией, которая лечит травами и разговаривает с животными. Инге отказывается верить, что Анастасия - плод воображения Мегре. «В России, где еще осталась такая нетронутая природа, обязательно должно быть подобное чудо», - отвечает она на все возражения. Инге регулярно заказывает себе по интернету новые книги об Анастасии и покупает различные кулоны и мази, якобы сделанные сибирской целительницей.

По словам Урвана Парфентьева, координатора Центра безопасного интернета, секты очень прогрессивны в том, что касается новых методов коммуникаций. «Они знакомятся с подростками и молодежью в блогах, социальных сетях, чатах, предлагают дружбу, психологическую поддержку. Очень редко честно говорят, что представляют некую религиозную организацию», - рассказывает Парфентьев.

На горячую линию, которую организовал его центр, часто поступают жалобы на вербовочную деятельность сектантов в Сети. «Недавно нашим центром был закрыт ресурс псевдоисламской секты, где подростков подбивали к экстремистским действиям», - рассказывает Парфентьев. Но до такого доходит редко: без специального закона о сектах трудно.

Во Франции антисектантский закон приняли несколько лет назад. Он гласит: двух выигранных в суде дел против любой религиозной организации достаточно, чтобы ее закрыть. В Германии государственного закона о борьбе с сектами пока нет. Но многие германские земли ввели собственные законы, ограничивающие деятельности сект. Достаточно одного эксцесса - и религиозная организация изгоняется из региона. А земля Бавария, к примеру, приняла закон о несовместимости членства в организациях сайентологов с работой в любой государственной структуре.

СЛАВА БОГУ, ТЫ ПРИШЕЛ

А в Москве сайентологи чувствуют себя прекрасно. Здание церкви сайентологии похоже на волшебный замок: башенки, мраморные лестницы, разноцветные гирлянды. Внутри все выглядит как офис успешной корпорации: ресепшн, многочисленные кабинеты, в центре холла плазменный телевизор, есть библиотека, комнаты для тренингов. Вечером в воскресенье там множество людей, особенно много молодежи.

Мне демонстрируют фильм о дианетике, методе, которым привлекают новых адептов, дескать, он позволяет решить все проблемы. Рядом на мягком кожаном диване сидит опрятный мальчик лет двенадцати.

- Ты что-нибудь понимаешь? - спрашиваю я мальчика, кивая на экран.

- Конечно. У каждого человека есть деструктивные инграммы, от них надо избавляться, чтобы стать клиром.

- Я уже клир, - заявляет миловидная девочка-подросток, которая болтает с подружкой недалеко от меня.

- Ты просто клир, а я еще и одитер, у меня уже пятая ступень, - хвастается ее подружка.

Дети произносят всю эту абракадабру без запинки и таким будничным тоном, как будто рассказывают о своих успехах в школе.

Немолодой мужчина в застиранной белой рубашке, Виктор, которого приставили ко мне как к новенькой, все время радостно улыбается, однако, увидев, что я увлеклась беседой с подростками, уводит меня в сторону. «Как вам повезло, что вы к нам пришли, сразу видно, что у вас проблемы, но мы вам поможем», - постоянно повторяет Виктор.

Чтобы оценить масштаб моих предполагаемых проблем, мне предлагают пройти оксфордский тест - обычный психологический опросник. При этом Виктор настоял, чтобы я указала свою фамилию и телефон.

Обработав мои результаты, Виктор показал мне какой-то график и заявил, что проблем у меня так много, что, возможно, я скоро умру. Курс дианетики, заверил он, несколько отдалит неминуемую смерть. Одно занятие стоит 800 рублей. «Еще месяц назад было 3200, но сейчас рождественские скидки», - улыбается Виктор.

Увидев, что я засомневалась, Виктор показывает благодарственную грамоту от правительства Москвы. Когда я, не поддавшись на уговоры, все-таки решаюсь уйти, Виктор начинает заметно нервничать. «Будьте с нами, и тогда вы никогда не угодите в психушку! Сайентология борется с психушками во всем мире», - кричит он вслед. По словам психологов, которые работают с сектантами, «психушка», напротив, - именно то место, где рано или поздно оказываются адепты тоталитарных сект.

Петербуржец Денис десять лет провел в разных сектах. Он жил в кришнаитской общине, ходил на тренинги сайентологов, некоторое время познавал истину вместе с «космическими коммунистами». От всех он сбегал по одной причине: не было денег, чтобы платить «взносы», которые рано или поздно с него начинали требовать.

Денис не считает, что у него есть какие-то проблемы, напротив, он уверен, что проводит жизнь в духовном совершенствовании. Правда, через полчаса разговора выясняется: у Дениса нет работы, нет семьи и он часто задумывается о самоубийстве.

Психологи говорят: такие, как Денис рано или поздно оказываются в другой секте. «Единицы из бывших сектантов возвращаются к нормальной жизни. Адаптироваться к социуму бывшему сектанту труднее, чем бывшему заключенному, - говорит психолог Евгений Волков. - В стране нет ни одного реабилитационного центра для жертв деструктивных сект, очень мало психологов умеет работать с такими клиентами».

Волков убежден, что основные силы нужно вкладывать в профилактику сектантства: в школах надо преподавать не основу религиозной культуры, а логику и социальную психологию - чтобы люди с детства знали, что такое психологическая манипуляция и как ей противостоять.

На Украине это уже поняли. Местные психологи разработали антиманипуляционный тренинг для школьников, он одобрен Министерством образования Украины. В России что-то подобное делают немногочисленные энтузиасты. Например, известный путешественник Антон Кротов стал устраивать дискуссионные вечеринки, на которые приглашает лидеров разных духовных движений и религиоведов. На его диспутах спорят последователи Виссариона, православные священники, атеисты, буддисты и даже те, кто поклоняется электрической лампочке.

«Самое лучшее, что можно сделать для сектанта - вытащить его из привычного окружения. Пусть вылезают из своих ашрамов,церквей, мечетей и землянок, спорят, обсуждают, делают выводы и слышат иную точку зрения», - говорит Кротов. Тогда, может, никому и не захочется закапываться под землю в ожидании конца света.

Дарина Шевченко, Русский Newsweek